Шуршание.
Шуршание. Шуршание.
Что-то шуршит.
Соседи? Тут тонкие стены, все слышно.
Что-то шуршит. Что-то ищут. Кричат!
– Маша, а где он?!
– Ну, Коля, там где-то, в ящике!
Что-то шуршит, и до меня что-то дотронулось. Или, показалось: – “Эй, а вы как там?”, – кричу, неосознанно, инстинктивно. – “Да окислились уж давно, – отвечают эти трое, – через двадцать лет после срока!”.
Уже даже не шуршат, а копошатся. Ищут. Меня?
– Да где он, твою ж дивизию?!
Мне страшно: “Колоть, – приказываю, – колите, мы же друзья! В атаку! Я тут самый старший!”.
– А-а, да чтоб тебя!
– Коля, нашел?
Колите же! Шурупы! Стальные гвозди! Тайваньские саморезы! Винты! Защищайтесь! Только бы пыль не трогали, в пыли тепло. Вижу мутно, то ли лежал долго, глаза спросонья, это тень, человек, или померещилось? Но, нет, не кажется: тянут, жмут в старую тугую резину души.
– Светит!
– Нашел?
– Нашел. Дедушкин! Старый, а работает.
Тут всегда было темно. Темно и спокойно. Кричу этим троим, умоляю: “Давайте, дармоеды, работаем! А мне, ты думаешь, светить легко? Поди, попробуй!”.
Жмут в морду твердым. Мазолью давят в глаз. В бок тычут. Нашли кнопку, наконец. Вижу!
Вас когда-нибудь будили в детстве? Когда мама включала свет, скидывала одеяло, щекотала и пела «проснись и пой, проснись и пой, веселый ветер»?
– У соседей тоже нет.
– Подстанция, наверное.
Я вытаращился на стену. Лишь бы не уронили, а то сразу кирзовым сапогом по хребту! Ну, стена, коричневое, с узором, чего тут смотреть? Шкаф, потом снова шкаф. Кот. Мурзик, чего щуришься? Стыдно!
– Чего-то тусклый совсем, Коля.
Держитесь, держитесь там, эти трое!
– Может в него воткнуть чего? Зарядка есть?
Не надо в меня ничего втыкать! Я помню прозрачные полки магазина и своих братьев. Помню кеды, все сорок третьего размера, красавцы! Как на подбор. А я ведь теперь, слышите, коллекционный! Так говорят. Эти трое – пальчиковые – скептики, циники, умники, – в красивых хлопковых мундирах, болтают всякое, будто их заменят на аккумуляторы.
– Коля, может пробки?!
Что ж ты кричишь, родная, дай посмотрю! Вот же: прижми пружинку, белый рычаг – вверх. Надави, отогни. Ну!
– Коля, светит?
– Маша, да!
Светить всегда, светить везде, до дней последних донца,
светить – и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и солнца!
А меня в ящик. Я тут полежу.
В пыли.
Тепло.